Мы летим и сильно устаёт спина, она заранее уже устала от ожидания долговременного полета и выпадения из календаря, а тут ещё оттяжка из-за этой поломки, увеличившей полёт на целый час.
Дисциплинировано терплю и все терпят, претерпевают и переживают неудобства, особенно люди больших размеров и корпулентные, также не везёт длинноногим, хоть в чём-то мой рост способен пригодиться – ведь я уговариваю себя тем, что устаю меньше других, что методологически неверно: чувства других не должны волновать, в зачет идёт только собственная переносимость/непереносимость.
Мы летим, всё более вовлекаясь в предчувствие прибрежного рахат-лукума, разлитого в рыхлом, точно песок, прибрежном воздухе, точно цвета имеют вкус – небесно-голубой с привкусом пряничной патоки, желто-песчаный – с текстурой печенья, кирпичный – с послевкусием кирпича, размоченного водой.
Все ждут лета и большого пространства с незакрытой второй скобкой – отсутствие этажности и нарочито человеческий ландшафт (если смотреть на Римини или на Равенну сверху вспоминается Сезанн), имеющий нарочито человеческое измерение всей этой запущенности – процесса, давным-давно запущенного в неостановимость, вместе с медленным одичанием палисадников и садов, зарастающих прожитым временем и плавно переходящих в песок пляжей.
Важно уйти от ожиданий, предложенных путеводителем, выковыривающим из него изюм; город всегда иное – набор длительностей и складок, заставляющих взгляд загибаться за угол, если и опережая фланёра, то на какие-то пару минут, а то и того меньше.
Continue reading →


(никто еще не проголосовал)

Loading...